Kenny Garrett

22 ноября, вслед за Днем Независимости нашей доблестной республики, Ригу посетил джаз-квартет во главе с Kenny Garrett'ом. Поклонникам классической импровизационной джаз-музыки это имя наверняка говорит о многом, но именно ли они заполнили зал в тот вечер - сказать трудно. Я лично посетил сие мероприятие, во-первых, потому, что совет мне дал почитатель данного направления huh?, поведавший, что "это гениальный музыкант, исключительно востребованный" и что он бы "пошел за любые деньги", дабы проникнуться его игрой (в одном московском джаз-клубе цена за выступление составляла до пятиста долларов, у нас же удовольствие стоило долларов пятнадцать). Во-вторых, я просто очень давно не слушал "живой" музыки. Синтетика, несмотря на ее бесконечное разнообразие, все-таки имеет свойство приедаться, как быстро может надоесть силиконовый костюм, цвета которого можно менять хоть каждый день, однако к телу он липнет неизменно одинаково мерзко.

О Kenny у меня было довольно смутное информационное понятие, да и сейчас для меня оно не особо важно. Приближаясь к 50-летнему рубежу, саксофонист целиком посвятил свою жизнь и карьеру музыке. Из его биографии можно судить, что рабочий и музыкальный инструмент - это одно и то же. Принимая в свое время участие в формациях таких легенд джазовой музыки, как Дюк Эллингтон или Майлз Дэвис, Гарретт многому научился и вполне резонно начал сольную карьеру. Его выступление в Риге поддерживал традиционный состав "квартета Кенни": басист Нат Ривз, барабанщик Маркус Бэйлор и пианист Карлос Маккин. На сцене присутствовало нечто напоминавшее синтезатор, из которого Кенни время от времени извекал нечто зарисовки. Таким образом, посетителям была предоставлена уникальная возможность вникнуть ПРОСТОМУ ЖИВОМУ звуку, который в наше время является большой редкостью.

Изначально я сомневался, что все слушатели битком набитого зала разделяли мое мнение; скорее, многие из них так же, как и я, не ведали, что же это за музыкант такой к нам с того континента приперся, и повелись, в большинстве, на хорошую рекламу "золотого саксофона Америки". Рижская публика, знаете ли, всегда заводится от хорошей рекламы. Если есть достойная реклама - значит, это что-то модное, а если модное и элитарное в одном флаконе - всегда нужно сходить. Себя показать и на других посмотреть. Моя спутница тоже постоянно терзалась - а как на такие мероприятия одеваются, как там народ выглядит, час провела, подбирая гардероб и макияж. Все это мне было понятно, поэтому я пошел послушать джаз прямо с работы, в сером затасканном свитерочке и джинсах. Ей я сказал, что выглядит она очень хорошо и что я бы, наверное, прямо на месте закусал бы ее восемнадцатью способами, однако метнув край глаза на остальных, я понял, что не мне одному богемный свет глубоко фиолетов. И это, скорее, порадовало, нежели огорчило. Всегда приятно просто оказаться в компании "своих", пусть даже их единицы.

В профессионализме Гарретта & Co сомневаться не пришлось. Уже с первых ноток саксофонист "вошел в струю" и, совершая традиционные покачивания взад-вперед, начал выдувать из своего агрегата скользкие мотивы, логика которых не поддавалась традиционному воприятию. Кенни будто стоял на этой сцене уже несколько сотен лет, а то, что от подобных дуновений у него запросто могла развязаться пуповина, являлось ни чем иным, как акробатическим трюком, безупречно выполняемым вследствие многочисленных тренировок. Композиция, начинавшаяся с ритмичных построений, постепенно вылилась в неуловимый фарс; некоторое время музыканты играли без своего лидера, потом на передний план "вышел" пианист с соло-вариантом импровизации, то же самое сделал мастер контрабаса и, наконец, свои барабаны безжалостно отлупил Бэйлор. Этот момент мне понравился больше всего; но самым большим удовольствием было то, что под конец действа на передний план снова вышел Гарретт и своей игрой напомнил, что они все-таки играют КАКУЮ-ТО ВЕЩЬ. Ту же самую, что и минут пятнадцать назад. Исполнителей постоянно тянуло во все тяжкие, но за аскетичным, одетым в свой традиционно черноватый костюмчик и шапочку, Гарретом внешне абсолютно не замечалось, что его распирает, хотя я не сомневался, что если так часто вдыхать и выдыхать воздух, то в голове явно должны происходить сильные катаклизмы.

Начало выступления, представляло собой отточенную импровизацию, смысл которой, как обычно, заключался в том, что каждый из музыкантов рьяно терзал свой инструмент, казалось бы, совершенно не беря во внимание остальных. Коллектив начал проигрыш еще одной логически построенной композиции в ритме фанк, но и ее позвоночник скоро треснул. В конце концов, где-то на половине действа, на сцене остались только Гарретт и Маккин. Дуэт "саксофон + клавишные" на некоторое перекинул в меланхоличную, интимную атмосферу, и подсветка на сцене, сменившаяся на ультрафиолетовый туман, погрузила зал в транс. Постепенно и пианист отключился от своей игры, оставив соло Гарретта в одиночестве.

Заключительная часть выступления развеяла сомнения в том, что слушатель ожидал более ритмичной игры, нежели протяжных дуновений, клонящих в сон и ко столу при свечах. Барабанщик, видимо, за кулисами хватанувший допинга, вошел в игру так резко, что в какой-то момент даже потерял палочку, но подобрал ее по-умелому незаметно, видимо, не впервые. Музыканты постоянно прикалывались друг над другом, заставляя и холодного рижского слушателя улыбаться, например, нарочито начинали играть невпопад и жестами посылали друг другу сообщения: типа, ну что же ты, баклан? Что ты там опять играть собрался? Кенни даже проявил задатки хип-хоппера и на "раз-два-три" развел всю аудиторию, которая стала хлопать в такт музыке, вливаясь, тем самым, в процесс ее рождения. Конечно, аплодисменты не могли продолжаться долго - народ просто не понял, что им элементарно надрали их хлипкие белые задницы; "мы тут, темнокожие, по два часа дуем и молотим, а вы даже пять минут нормально кистями рук пошевелить не можете"! Сам я уподобился афроамериканцу и просто внимал происходящему в бездвижении, не хлопал, не орал, сидел и ленился, как настоящий негр. Однако и моя белая задница была вынуждена оторваться от своего теплого насиженного места, когда весь народ поднялся и стал, пританцовывая, улюлюкать под импровизацию на тему композиции "Happy People". По все видимости, Кенни все-таки удалось заставить нас поверить в то, что мы - счастливые люди!

К сожалению, это зажигалово имело место быть тогда, когда выступление уже подходило к концу. Гарретт еще пару раз попытался сымпровизировать в микрофон подобие рэпа; квартет несколько раз возвращался к исходному пункту композиции, упорно не отпуская народ в гардероб. Наконец, барабанщик окончательно добил свою установку и, выбросив палочки в воздух, символично удрал за кулисы. "К чертям собачьим!" - таково было выражение его тела. Я с изумлением ожидал момента, когда же в публику полетит контрабас или, на худой конец, "золотой саксофон Америки", но до подобного чего-то все-таки не хватило.

Таким образом, сыграли музыканты от силы композиций шесть или семь, но очень развернутых и пространственных. Время пролетело совершенно незаметно, несмотря на то, что во время концерта случались моменты, когда глаза сами собой закрывались, а мозг думал - "ну, ну... где же переход? Одна и та же пластинка, мать вашу". Это была ошибка. Концерт сам по себе являлся большим приколом, и настроение после него резко переменилось. Не стало лучше, не стало хуже, просто изменилось.

После выступления я понял, что не хватило в тот вечер одного - АТМОСФЕРЫ. Насколько я успел заметить, в Риге всегда происходит то, что хотелось бы, но не там, где надо. Не умеют у нас подбирать нормальные помещения. Выступление Гарретта наверняка слушалось бы, смотрелось бы лучше, да и было бы более эффективным в плане композиционности в камерном клубе на человек сто-сто пятьдесят, с низким потолком и непременно бутылкой алкоголя под носом, под которую можно внимать музыке, заливая в глотку беленькую прямо из горлышка. И чтобы вокруг было много дыма, табачного, зеленого или стробоскопного. А тут получилось так, что Гарретта "привезли" в Дом Конгрессов. Что это вообще за Дом Конгрессов, подо что его строили, под выступление партийных бонз? Ну так и акустика соответствующая, и зал. Там коммунисты или КВН-щики должны выступать, а не джазмены. Звук - нулевой, хорошо что хотя бы не очень громкий. Неподготовленному слушателю очень тяжело разобраться в этих искажениях; хотя каждый инструмент слышен, нету динамики, модель звука - словно модель Кейт Мосс, он плоский и невыразительный.

Да и вообще, зря из джаза пытаются сделать культурное достояние. Джаз же изначально - музыка ресторанов и баров, алкоголиков и падших прокуренных людей. Культурные люди должны внимать Паваротти и Алле Пугачевой; а джаз - это музыка настроения, фона для времяпровождения простых пролетариев. Мне показалось, что многие посетители в тот вечер этого просто не понимали, в чем, вообще, здесь кайф. Ну дергает там каждый свою струну, лупенят они что-то невообразимое; а где музыка, где ритм?.. Ааааа, скучно... зеваем.

То, что хотелось бы, но не там, где надо.