Коматоза 111111

22.11.2011 Сценарий художественного видеоролика

Ролик является пародией на легендарный видеоклип В.Епифанцева («Поколение П») под названием «Tide или кипячение». Который, в свою очередь, является пародией на рекламные ролики Tide.

Напоминаю содержание адского высера В.Епифанцева образца 2003-го г.:

Действующие лица:
Журналист (образ Епифанцева), он же выходящий из образа актер
Оператор Василий
Девушка с красивыми губами и грудью
Агент-трансвестит по сбору подписей
Латышская бабушка
Чёрный кот

Прелюдия

В течение нескольких секунд клип предваряется исторической нарезкой. Сменяются столетия, эпохи, нравы, политика. Строятся новые цивилизации, они расширяются, мир становится глобальнее. Латвия, наши дни.

Сцена 1

На экране, на фоне осенне-зимних видов улиц города Латвии появляется человек в кожаной кепке и куртке, визуально похожий на актера В. Епифанцева и В.Толоконникова (Полиграф Полиграфыч Шариков из «Собачьего сердца»). В нарочито злобном тоне он произносит:

- Итак, это акция за русский язык или против русского языка; за русский язык, за латышский язык или за оба языка; за один язык или за два языка. Вы спросите: а кого мы будем сегодня подписывать?

Журналист оглядывается и подходит к неподалеку прогуливающейся девушке с маленькой собачкой. В одежде и гриме девушки специально подчеркнуты ее выдающиеся губы и грудь.

- А вот ЕЁ мы будем подписывать! Будем подписывать вот этим вот микрофоном!

Журналист подходит к девушке, и сует микрофон ей в губы:

- А вы знаете, что сейчас проходит акция «за» русский язык или «против» русского языка?

Девушка испуганно сжимается и тряся кулачками, слабеньким дрожащим голоском выдавливает:

- Да-а...

- И вы будете подписываться ЗА русский язык, или вы будете НЕ подписываться ПРОТИВ русского языка? - грозно продолжает Журналист.

- Я не знаю... - жалобно скулит девушка, а вслед за ней скулит и маленькая собачка.

- Вы БОИТЕСЬ? - настойчиво спрашивает Журналист.

- Да-а...

- Хахаха! Хахаха! Хахаха! - восклицает журналист, в то время как девушка с каждым его смешком все сильнее вжимает голову в плечи. - А мы сегодня котов душили-душили, душили-душили... - продолжает нарочито страшным голосом цитировать Булгакова Журналист. Вдруг выражение лица его сменяется на противоположное: - А вы поставить ПОДПИСЬ боитесь? Хахаха! Хахаха! Хахаха!

Он наклоняется к камере и произносит с самым ужасным выражением лица, которое может быть:

- Подписаться за русский язык - это СТРААААААШНО!

Девушка за его спиной падает в обморок. «Ээээ», - недоумевает за камерой оператор Василий. Актер моментально выходит из роли, оглядывается, бросается к девушке, чертыхается и кричит в остолбеневшую камеру: «Вась, опять переборщили, помогай!» Оператор ставит камеру на землю, бросается помогать, вынимает откуда-то бинты, таблетки, начинает куда-звонить, в то время как актер пытается сделать искусственное дыхание, но не знает, как, потому что у девушки ОЧЕНЬ красивые губы и грудь. Ее собачка в это время одурело носится вокруг, тявкает, затем подбегает к камере и облизывает линзу объектива.

Сцена 2

Журналист в образе Воланда налегке поднимается по полутемной лестничной клетке, произнося следующий спич:

- Вы, наверное, даже и не знаете, что если вы не можете выйти из дома по состоянию здоровья, то все равно имеете право поставить подпись ЗА русский язык. Наш следующий потенциальный избиратель уже вызвал на дом агента центральной избирательной комиссии. Сейчас мы тайно преследуем одного из таких агентов и пронаблюдаем, как он будет принимать подпись.

Агент-трансвестит звонит в дверь, и за ней слышится старушачий голос: «Atvērts, lūdzu ienāciet!» Агент следует в помещение, и его встречает шаркающими шажками, но с улыбкой из шикарного протеза бабушка, которой на вид лет двести. Легче назвать те органы тела, которые у нее не трясутся.

- Labdien, - приветствует гостей старушка, агент широко улыбается и расшаркивается в достопочтенном поклоне. «Добрый день».

- Даже латышские избиратели подписываются ЗА русский язык! - возмущается в камеру Журналист. - Ak dievs, kundze, kāpēc jūs nolēmāt parakstīties par krievu valodu? - спрашивает он у бабушки. Субтитр: «Боже мой, кундзе, почему вы решили подписаться за русский язык?»

- Krievi man latviešu valodu runāt nekad neliedza, bet vācieši gan liedza! - восклицает бабушка дрожащими голосовыми связками, - vāciešus es uz mūžu atceros, tie gan liedza runāt latviski! Субтитр: «Русские мне никогда не запрещали говорить по-латышски, а вот немцы запрещали, их я запомнила на всю жизнь — они запрещали говорить по-латышски».

Ей протягивают бланк для подписи, в котором бабушка расписывается крестом. Агент пытается поставить в ее паспорте штампик на 9-ю страницу, но на ней уже нет места. Он листает паспорт, чтобы найти место на других страницах, но он весь утыкан штампиками так, что еще один некуда поставить. Рот агента открывается все шире с каждой новой страницей, пока он просто застывает в недоумении, не зная что сказать. Бабушка хитро смотрит на него и с прищуром ухмыляется:

- Lūdzu pagaidiet, tūlīt atnāks mana mamma, viņa pašlaik vēl mazgājas vannā...

Лицо Журналиста вытягивается, образ актера начинает теряться, выражение лица становится как после сеанса лоботомии. Медленно выходя из комнаты, он шепчет в камеру:

- В ванне моется ее мама и она тоже будет голосовать за русский язык! Я думаю, отсюда лучше уйти. Так, чтобы никто не заметил... Тихо тихо... Не вспугнуть...

Он на цыпочках выходит в длинный коридор. Агент смотрит вслед ему с выражением лица маленькой собачки: «заберите меня». Бабушка поджигает комфорку спичкой из упаковки "Sports", потчует агента кофейным напитком «Курземе» и рассказывает что-то из своей дореволюционной молодости. «Ļeņins gan bija zvērs, bet Padomju sērkociņi gan ilgi glabājas, ļoti ilgi, tik ilgi es pat nedzīvošu, hehehe...» - доносятся обрывки ее фраз. Субтитр: «Ленин изверг был, а вот советские спички хранятся очень-очень долго, так долго, что столько даже я не живу».

В это время в ванне раздается шипение, из-за медленно приоткрывающейся двери валят клубы пара. Проходя мимо, Актер пытается удрать, но спотыкается на выходе о большого черного жирного кота, который, с мурлыканьем задрав хвост, скрывается в недрах квартиры. «О чудо, никаких пятен!» - задумчиво наблюдает за животным Актер. Затем разворачивается, резко распахивает дверь и буквально улепетывает вниз по лестнице, на ходу сосредоточенно бормоча по памяти строчки из «Отче наш»: «...иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя. Хлеб наш насущный, даждь нам днесь. И остави нам долги нашя, якоже и мы оставляем должником нашим. И не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Камера еле успевает за ним. При слове «Аминь» Журналист вылетает наружу, широко распахнутая дверь ослепляет камеру ярким светом.

Сцена 3

Актер полностью вышел из образа, молча стоит рядом с домом и нервно курит. Несколько секунд камера недоуменно следит за ним, когда неожиданно Актер начинает говорить таким голосом, будто предчувствуя ближайшие перемены внутри своего организма:

- Думаю, надо съябывать отсюда. - Он коротко сплевывает на тротуар и тушит бычок платформой мощного ботинка. - Здесь уже и Тайд не поможет.

Неожиданно Актер срывается с места и убегает от оператора. Несколько секунд тот молча стоит на месте, пытаясь понять, что происходит, зачем начинает бежать вслед за Актером. Через небольшое время становится видно, что вдоль дороги стоят мусорные контейнеры. Оператор подбегает к одному из них, откидывает крышку, забрасывает камеру вовнутрь помоев, пищевых отбросов и технического мусора. Крышка звучно захлопывается сверху.

Темнота. Тишина.

Финальный 5-секундный титр:

Вы все ещё кипятите? А мы уже рубим!