Пианист Дмитрий Юдин: концерты в Даугавпилсе

05.07.2017

Чем больше седины в волосах, тем чаще вспоминается дедушка Фрейд: прав ведь был, шельмец, - все мы родом из детства, где закладывается фундамент на всю человеческую жизнь. Причём и осознание этого фундамента приходит, когда тебе уже даже не за 30, а за 40. Не в том, оказывается, фундамент, что в тебя заливали родители или учителя, и не в том, что ты делал что-то такое, чего не хотел делать, а было надо.

Фундамент - он в окружающей среде, в обстановке, в антураже; в воздухе, которым дышишь; в изображении того, что видишь, поднимая глаза; в разнообразных звуках, которые постоянно присутствуют с тобой.

В моём детстве не было ни гитар, ни барабанов, ни скрипок. Если бы были - мне кажется, тогда бы у меня развился совсем другой музыкальный вкус и симпатии к совсем другого характера музыке. Более того, развивалось бы совсем другое отношение к жизни, более агрессивное, импульсивное, или наоборот, более депрессивное, унылое.

Единственно значимый музыкальный инструмент родом из моего детства - это пианино. Инструмент "золотой середины", в одинаковой мере развивающий как духовную гармонию, так и аналитические способности. Оно присутствовало в моей жизни с раннего детства. Можно сказать, среди инструментов пианино и клавишная музыка - это мой непостижимый Бог.

Но я вовсе не брал уроки музыки, ибо мне их никто и не мог дать. Пианино были у соседей, счастливых обладателей квартир "большой" площади, которая в наше время кажется безвылазной конурой. Музыкой занимались особы женскаго полу, приближённые к местной интеллигенции: каждый день до меня, живущего выше всех их, доносились звуки с первого и второго этажа, где эти юные аристократки всю жизнь разучивали "Собачий вальс", да всё никак не могли его выучить.

Пианино стояло и в школе, уроки музыки не могли состояться без него. Но из нашего класса настоящий интерес к пианино проявляла только одна девочка. Точнее, интерес проявляли её родители, и заставляли её это делать. Впоследствии один из этих родителей пристрелил соратника по бизнесу, а потом выстрелил в голову себе. А учитель музыки во мне лично давила интерес к этой самой музыке, вызывая к доске и заставляя перед всем классом тянуть формирующимся голосом невообразимые ноты, возмущаясь при этом, что я - такой хороший мальчик, но почему-то не умею петь. Мне так и хотелось сказать ей: петь я не хочу, а можно я подойду к пианино, нажму какую-нибудь клавишу, и, удерживая её долго-долго, в полной тишине буду испытывать счастье от того, как она порождает гул и подрагивание внутри этого деревянного корпуса? Но я же не мог этого сказать. Я в отместку однажды в качестве оформления к песне про Ленина нарисовал в тетрадке очень красивый портрет Ленина при помощи карандашей. Учитель, помнится, чуть не влепила за это хорошему мальчику двойку, сказав, что Ленина я своими холопским карандашами права рисовать не имею, как не имеет право всякая сопля на палочке рисовать икону.

Такие вот были "уроки музыки", на которых мы изучали не пианино. С таким подобным историческим и социальным багажом очень трудно развивать в себе чувство к прекрасному самостоятельно. Но, видимо, окружающий меня незримый мир пианино был настолько стабилен, что и спустя годы мой интерес к клавишной фортепианной музыке, несмотря на присутствие вагонов звукошлака вокруг, только усилился.

В Латвии, да и в целом, странах Прибалтики, фортепианная школа имеет глубокие корни и хорошую основу для развития. Выпускались же в СССР пианино под названиями "Рига", "Эстония". Во многих музыкальных школах они стоят и служат верой-правдой до сих пор. При должной настройке звучание этих инструментов имеет свою неповторимую привлекательность и ауру. Но среди обучающихся музыке, пианино в наши дни уже не имеет такой привлекательности, как раньше: всё более "популярным" инструментом становится гитара. Однако и в Риге, и по всей Латвии стабильно развивается свой маленький, но крепко сбитый "кружок" как юных пианистов, так и любителей этого уникального инструмента.

Это только так кажется, что академическая музыка сложна в восприятии. На самом деле, вопрос заключается только в том, есть у человека интерес к музыке, как таковой, или его нет. Неважен жанр музыки. "Интерес" - вот главный ключ, "интерес" как термин, как то, что выходит пусть даже слегка за рамки обыкновенного восприятия. Обыкновенное восприятие музыки - это когда вы где-то находитесь, например, потеете в офисе или жуёте хлеб с колбасой, а "на фоне" в это время что-то тихо и незаметно ездит по ушам. Кнопочку нажимаете или покидаете место - всё, восприятие закончилось. А если среди знакомых есть музыканты, и они дают послушать свои записи, потом спрашивая: "Ну как тебе? Что скажешь?" - и в ответ звучат не отзывы, а реплики, наподобие: "Да, классно, супер! Понравилось!" Или, наоборот, звучит тишина. И всё. То есть, восприятие делится на "да/нет", без аргументов.

Вот почему, если заведомое большинство сталкивается с академической музыкой как жанром, возникает предсказуемая реакция: "я ничего в этом не понимаю!" Поэтому слушать это не буду. Не понимаю, поэтому не буду. Леди Гагу я тоже не понимаю, о чём она там поёт. Но слушать её буду. Почему? Потому что не надо в ней разбираться. Не нужно работать над собой. Не нужно прилагать усилия, чтобы выводить себя, как спутник, на новую орбиту, откидывая ненужную ступень и запуская новый модуль. Таким людям и не нужно ни в чём разбираться. Вся их жизнь уходит лишь на то, чтобы на неё зарабатывать. Они настолько бедны, что кроме денег, у них ничего больше нет.

Ничего противоестественного: музыкальное образование и в 21-м веке демократии и толерантности в общеобразовательных учреждениях отсутствует. А академическая музыка считается уделом и вовсе "избранных". Несмотря на то, что у всех, абсолютно у всех здоровых физически маленьких детей есть врождённый слух, до его развития доходят очень немногие, потому что в этой жизни прилежные родители учат их развивать другие органы чувств. Например, вкусовые рецепторы.

Но всё-таки, за прослушанные мной десятки тысяч часов самой разнообразной музыки, и составив весьма чёткое представление о форме и подаче звука, которая наиболее сочетается с моей внутренней натурой, я всё больше испытываю обывательский интерес именно к музыке академической, в частности, фортепианной. Если в ней начать разбираться просто понемножку, не спеша, но и не поверхностно, оказывается, что в этой простой на слух комбинации из нажатий 88 клавиш скрывается бесконечное множество всегда новых и свежих вариаций, и именно этот фактор новых открытий похож на эликсир вечной музыкальной молодости, в отличие от того, чем заполнен медийный эфир и что устаревает после своего выхода в свет чуть менее, чем полностью за сутки.

Увы, другой стороной медали является то, что коммерциализировать фортепианную музыку - имея в виду именно чистое фортепиано "без примесей" - удаётся немногим. Публике всегда нужны "хиты", желательно такие, которые ей понятны после пропущенья пары стаканчиков вискаря. Оттого подлинно интересные выступления ярких пианистов в наших краях случаются нечасто. А может быть, чаще, чем я думаю, просто до меня это не всегда вовремя доходит, кто знает. Я живу в дремучем лесу, на этом хуторе афиши появляются редко.

Но одно имя - Дмитрий Юдин - на слуху у меня фигурирует. Впервые об этом пианисте я услышал пару лет назад. Тогда ему было ещё 13 лет, и он приезжал в Даугавпилс с показательным своим выступлением. Кто такой, на тот момент ещё немногие осознавали, зал собрался ознакомительный, неполный, многие пришли из любопытства, наощупь. Но после выступления стало понятно, что описания "юный виртуоз" для Юдина явно недостаточно. Техника его игры явно превосходила возрастные параметры.

И вот намедни ученик Московской средней специальной музыкальной школы имени Гнесиных Дмитрий Юдин снова приезжал в Даугавпилс, уже не с показательными выступлениями, а с полновесными концертами - пока ещё бесплатными. 25-26-го июля 2017-го года они состоялись в Центре латышской (!) культуры "Дом Единства" (Vienibas nams), будучи приуроченными к 80-летней годовщине данного учреждения.

За эти годы Юдин, в буквальном смысле, подрос, и из юноши преобразился в рослого молодого человека, обогатил свою коллекцию номинаций, и стал ещё немного стипендиатом, дипломантом и лауреатом, причём на международном уровне. А на городском уровне Даугавпилса, как выяснилось, он стал уже мега-звездой: концертный зал набился до отказа, собралось там не менее полтыщи человек. Мы думали: будет как пару лет назад, - опрометчиво пришли за 10 минут до начала и с трудом нашли свободные места.

Среди публики, увы, мало наблюдалось людей "среднего возраста" - в меньшинстве своём, дети до 10-ти лет, многие из которых либо сразу уснули, либо в прострации крутили на пальце спиннеры; либо те, кому за 40, или даже за 60. Однажды я уже описывал ощущения от части подобной аудитории, у которой на голове шляпа, а изо рта разит канализацией, как только оттуда вылетает мнение, о котором никто не просил - такие приходят не за тем, чтобы слушать выступающих, а затем, что поглазеть на себе подобных и показать, что они-де, черти, тоже ещё передвигаются без костылей. Берусь утверждать, что кое-кто из них был даже глухой: несмотря на неоднократные и настойчивые просьбы ведущей выключить звук мобильных телефонов, однажды в зале вырвался Таррега из "Нокии", а у кого-то периодически подбулькивал Whatsapp.

Первый день концерта назывался "Великолепный Моцарт", и Юдин участвовал только во второй его части. В первой части сыграли и спели "Реквием". Поклонником оркестровой музыки я не являюсь, а эталонным выступлением хора для меня по сей день является то, что я более 10-лет назад услышал в Смольном соборе в Петербурге, в котором на тот момент ещё проходили концерты. Акустика "Дома Единства" даже не смела конкурировать с акустикой Смольного собора, хор звучал, как оладья по сковороде, размазанно и липко, оркестр, словно ладаном, убаюкивал, ну а когда пошла "Лакримоза", мне подумалось, что это довольно своеобразная латышская традиция - заказать к 80-летию национального центра культуры похоронный саундтрек.

Во второй части, судя по бурным овациям, стало понятно, кого на сцене ожидала увидеть и услышать публика. Состоялось представление концерта для клавишных с оркестром в "ля мажоре", но несмотря на бодрый заголовок, тухлый звук сделал своё дело, в нюансах произведения разобраться было практически невозможно: инструмент и игра Юдина утонули в громогласии струнных, слушалось это, будто огромный рычащий трактор поместили в маленькую коробочку, наверх поставили балерину из игрушечной шарманки, и накрыли их звукорассеивающим колпаком.

Инструмент, меж тем, в Доме Единства стоял замечательный - новенький рояль "Yamaha" - а клавишные музыкальные инструменты этой фирмы отличаются своей изысканностью, элегантностью и высоким уровнем точной сборки. Потому звуковую жижу оркестра и клавишных я списал на недостатки акустики помещения, явно не предназначенного для такого масштаба. Следующий день подтвердил мои догадки: Юдин играл соло, что позволило сполна насладиться как его техникой, так и техникой рояля.

Собственно, этого выступления и ждала публика: временами в паузах между произведения в зале не было слышно ни звука, а колебания воздуха были настолько минимальны, что даже одна муха по полу перед моими ногами ползала очень долго, лениво и медленно, будто собираясь там заночевать. Звук мобильника на этот раз прервал сосредоточение тишины лишь единожды, и однажды публика не выдержала и нарушила запрет ведущей на аплодисменты между треками.

В течение более чем полутора часа выступления Юдин отыграл свой текущий показательный материал наизусть, без нот. То, что его руки вытворяли с клавишами, не умещалось в моей голове - казалось, из каждого его пальца растут еще несколько, успевающих перебрать с десяток клавиш в секунду, да ещё и не ошибившись в этом. Но самым познавательным был даже не факт изумительной виртуозности, а репертуар. Он был не совсем из серии "учат в школе, учат в школе": очерёдность произведений и их авторская составляющая даже для такого предвзятого любителя, как я, постепенно раскрывали тонкости и почерк каждого композитора.

Вступление, например, состояло из "Чаконы" Баха в транскрипции Бузони: тем самым слушателя, как лошадь, сразу взяли за узды и, подстёгивая хлыстом, повели в нужном направлении. Мне сразу представился обрюзгший, неповоротливый Бах и не менее сложная транскрипция произведения для скрипки, более подходящая к органу, а не роялю, настолько она была угрюма. После этого, однако, смена настроений произошла при помощи "смены настроений" - 12-ти этюдов Шопена (опус 10). Этюды и прелюдии Шопена - для меня излюбленная пока что форма подачи фортепианной музыки: короткие, но насыщенные композиции чередуются друг с другом, сменяя ритм и настроение, при этом объединённые общей темой или объектом. Знатоки могут рассказать больше, руководствуясь формулами и набором терминов из технической документации; в обывательском же понятии, по-современному, в таком же ключе делаются все поп-альбомы или EP. Музыка, поданная в такой расстановке, не утомляет и постоянно держит в тонусе.

Вторая часть концерта началась с прелюдий и фуг Мендельсона (специально для тех, кто не знал, что этот композитор, помимо свадебного марша, написал ещё чуток бодрячков) и продолжилась тремя этюдами Листа из серии "Трансцендентных" ("Пейзаж", "N10 f-moll", "Метель"), в которых Юдин смог показать следующую ступень своей виртуозности - недаром эти произведения сам автор назвал "Этюдами высшего исполнительского мастерства". Уже первая часть выступления меня погрузила в приятный транс, а тут и вовсе не поддавалось анализу, с какой скоростью бегают пальцы пианиста: явно быстрее, чем тараканы. Это был настоящий вихрь!

Но, буквально, дымиться рояль начал после того, как Юдин сыграл Лигети. Поначалу я не понял, что это Лигети. Но я абсолютно чётко понял, когда закончилась музыка 19-го века и началась музыка 20-го! Тут-то и сыграла роль та самая расстановка всего концерта: не прочувствовать, не понять отличий не смог бы только тот, кто, действительно, "ничего в этом не понимает", потому что не может понимать. Новоязычный авангард! Это сразу заставило меня встрепенуться, будто я услышал хорошо знакомое, свежее и понятное мне. Дьёрдь Лигети - это именно тот композитор, чью музыку для своей бессрочной классики, фильма "Космическая Одиссея 2001" (без разрешения на то), выбрал Стэнли Кубрик.

Доселе я никогда не слышал исполнение Лигети "вживую". И в подаче Дмитрия Юдина они меня до глубины мозга потрясли. Рискну предположить, что, в сравнении с тем же Листом или Шопеном, эта музыка больше заслужила титула "классическая", а названия произведений - "Фанфары", "Радуга", "Лестница дьявола" - идеально соответствовали своему музыкально-звуковому наполнению (или наоборот). Ксенакис, Зорн и Штокгаузен явно занервничали со своим личностным видением. Подвижно, мощно и предельно чётко - Юдин расстрелял публику словно из пулемёта! Особенно впечатлил заключительный аккорд "Радуги". Свои этюды Лигети явно писал в расчёте именно на инструмент, а не на исполнителя, как многие "классические" композиторы; чувствовалось, что комбинациями нот он формирует из весьма скромного по звуковой гамме инструмента максимально подробную и живую звуковую картину.

Любопытно было узнать, что в музыкальных школах уже изучают творчество композитора, который совсем недавно покинул этот мир. И не только изучают, а относятся к нему с большим почитанием! Может быть, только Москва настолько в этом продвинулась? Не знаю.

Наконец, в качестве завершающего момента был преподнесён "Венгерский танец" Брамса, но в своеобразном "ремиксе" ещё одного венгра, тёзки Лигети - Дьёрдя Цифры. И тут я чуть не подпрыгнул на месте: что за мелодия, спрятанная в этих густых клавишных кустах... Я же её где-то слышал? Точно, это она: "раскудрявый, клён зелёный, лист резной" - "Смуглянка-молдаванка"! И ещё аккорды из другого фильма... "Не напрасно быы-ыло!" - "Песня о счастье!" Оказывается, советские композиторы прям растащили Брамса на "цитаты-плагиаты". Пришёл домой, залез в Интернет и сразу нашёл подтверждение своим догадкам.

Порадовался, что медведь-то мне уши ещё не отдавил!..

Излишне говорить, что Дмитрий Юдин сорвал бурные аплодисменты, и ему второй день подряд пришлось играть на бис. Но уважение публики этот, можно сказать, ЮНЫЙ ПРОФЕССИОНАЛ, заработал заслуженно! Мне, простому холопу из сельпо, трудно даже осознать, каким трудом заработал. Как можно играть столь сложные, динамичные произведения без нот? Отсидеть на стуле, держа спину струной строго перпендикулярно полу так, что к этим 90 градусам и с транспортиром не подкопаешься?.. По-моему, он даже спит в обнимку с инструментом. Постоянно на нём что-то играет, и отвлекается только на перерывы, требующие поддержания в порядке физического тела. Живёт в этой музыке, буквально.

Это не может не вызывать восхищения. Более того, это и есть что-то по-настоящему приближенное к чистому Искусству и к чистой Музыке. Без всяких этих ваших знаете ли, наркотиков и роллов. Есть инструмент, есть Мастер, и есть почитатели трудов его. А не толпа обнюханных или обколотых, которую молотит драм-машина.

Тут, конечно, про "потерянное" детство возникает главный вопрос: как этот Дмитрий достиг таких высот исполнительского мастерства, если он даже не достиг совершеннолетия? Не плачет ли по его родителям и наставникам ювенальная юстиция? Не принуждают ли они бедного ребёнка к чёрно-белому миру клавиш, лишая его разноцветного чупа-чупса?..

Так вот, глядя на Юдина, мне лично кажется, всё наоборот. Сделать столь большие шаги в столь юном возрасте невозможно, не испытывая к любимому делу сакральный интерес. А если для этого предоставлены ещё и все возможности, не испытывать интерес - это преступление в отношении самого себя. И мне кажется, Дмитрий прекрасно понимает, что для него ЭТО - фундамент, закладывающийся с детства. Это видно по его взору восхищения, который скользит по насыщенному залу, когда пианист делает "фирменный" поклон всех именитых пианистов - слегка наклоняя голову вперёд. Ему это нужно, потому что ему это нравится.

И это - хорошо!

Организация мероприятия: все, кто знал и захотел, пришли и уместились.

Отношение к публике: доброжелательное: просьба выключить мобильные телефоны и не хлопать там, где не надо, звучала на латышском и русском языках.

Саунд: паскудненькая акустика - преимущественно, из-за того, что зал на втором этаже; но если вращать ушами, наклоняя голову из стороны в сторону, то вполне сойдёт для сельской местности.

Свет, оформление: солнечный свет, латышский национальный орнамент вокруг. Плакат "Дому Единства 80", паркет, рояль.

Охрана порядка: в "самом русском городе" Латвии, с которого, по версии BBC, должна начаться 3-я мировая война, при внушительном скоплении людей в закрытом помещении не было замечено ни охранников, ни полиции.

Особо зацепило: исполнение этюдов Дьёрдя Лигети; а также то, что зал аплодировал стоя.

Стоило ли побывать: молодой пианист-виртуоз из Москвы в Доме латышской культуры играет на рояле "Yamaha" на фоне свастики. Где вы ещё такое увидите и услышите?.. Конечно, стоило и будет стоить; а в обозримом будущем, наверняка, - денег.