На экране окна vol.32: Дом, который построил Ларс

Человек всегда занимается созданием смыслов ради спасения от собственного безумия. Будь то законодательная или исполнительная власть, образование, медицина — корень всего этого в избежании внезапного самоуничтожения.

Однако, очень сложно бороться вымышленными методами против врождённой ненависти, зависти, чувства собственной неполноценности. Их можно пытаться запретить пунктами конституции, обозначив как отклонение в психиатрии или даже высмеяв в народном фольклоре или авторской литературе, — но это лишь успокаивает зверя, а не сковывает и не уничтожает его. Ведь если уничтожить его, то придётся уничтожить и его носителя. Самый простой и действенный метод, чем всё, как правило, и заканчивается.

Некоторые инстинкты самосохранения заложены самой природой, или передачей информации на генетическом уровне — что и есть очень долгий процесс образования. Оттого некоторых проявлений безумия можно избежать на основе опыта, полученного и переданного предками. Например, не пытаться согреться в холодной проруби, или прыгнуть в пропасть в надежде, что в этот момент вырастут крылья, или сношаться с лошадьми в расчёте на то, что родятся кентавры.

Некоторые приходят с единовременным личным опытом, повторить который вряд ли захочется. Например, не облизывать на морозе металлический поручень, не совать пальцы в розетку, не запивать бутерброд с килькой и солёным огурцом стаканом парного молока, или не выезжать за город по «чёрному льду» на летней резине.

В глубинах накопленных или полученных знаний скрывается простая догма: избегай того, чего нужно избежать; не делай то, чего можно не делать. Останови в себе безумца.

Мне не совсем понятно, зачем Триер появился в мире кино, если этого можно было избежать; но если вам выпадет шанс не смотреть его фильмы, то не смотрите. На протяжении личного опыта у меня не раз такой шанс был. Нынче я даже не понимаю, какой чорт дёрнул меня поступить наоборот, ибо смотреть фильмы Триера по собственной воле есть непосредственная зависимость от проявлений безумия.

Возможно, по молодости я пытался выглядеть приличнее, чем было на самом деле, и поддался советам таких же умников со стороны: мол, есть такой жанр в кино, арт-хаус называется, и он не для средненьких умов, а Триер — лучший его представитель. Раунд!

Моим «знакомством» с ним стал фильм «Рассекая волны» — удручающая мазохисткая белиберда с психоделическим звукооформлением, который, скорее всего, меня тогда и заинтересовал. Далее последовал ещё более тяжкий мрачняк, от которого буквально физиологически дёргается глаз — и не только из-за «съёмки с плеча»: «Танцующая в темноте», в главной роли — чокнутая островитянка Бьорк, которую мне тоже пытались навязать коллеги по работе, но так и не смогли, ибо желудок с голодухи издаёт более гармоничные звуки, чем эта юродивая пискля. Потом был «Догвиль» — настолько мутная чепуха, что я даже толком не запомнил, о чём там речь, ибо наблюдал это дерьмо под цыганской дрянью словно с задворок разума.

К тому моменту мне почему-то было мало Триера, безумие во мне ещё не обозначило свои чёткие границы, и авторскую версию «Антихриста» я посмотрел прям в кино… что и говорить: впечатляет, когда с первых кадров перед глазами вырастает пятиметровый хуй. И это не единственное в фильме, что хочется впоследствии развидеть — при этом главное, ничего во время просмотра не есть. Помню, не один человек вышел из зала, чтобы блевануть, так и не вернувшись.

После этого я, наконец-то, НЕ ПОНЯЛ, ради чего посредством зрения, слуха и кошелька изучаю угнетающе безрадостное состояние нездорового человека, который, несомненно, плотно торчит на фирменных анти-депрессантах, или которые ему срочно должны быть выписаны, — и зачем мне это состояние психопата Ларса Триера, любимчика Каннского фестиваля и прочих кино-говно-едов. Мои пальцы даже отказываются впечатать тут частицу «фон», ибо никакой он не «фон-барон», а байстрюк без определённого роду и племени, что явно оказало влияние на его физиологическую потребность испражняться в полном метре.

Тем не менее, спустя почти 15 лет я вновь набрёл на фильм Триера, обозреваемый здесь, но при этом изначально не знал, кто его снял. Хотелось на вечерок немного саспенса — так как моё безумие ещё дремлет, я иногда подкармливаю его детективами про маньяков, в которых мне больше нравится процесс их расшифровки и поимки, а не сцены-синонимы скотобойни. А вот, умные доброжелательные знатоки посоветовали «Дом, который построил Джек» в интернет-каментах.

После отображения названия фильма на экране дёрнулся глаз и подумалось: а может, лучше не надо?..

Но не спас ни врождённый инстинкт, ни приобретённый. Одолел факт того, что все совпадения неслучайны: перед выходом фильма в интервью The Guardian Триер поведал, что на создание очередного «шедевра» его частично вдохновил Дональд Трамп, аккурат за месяц до этого приступивший к исполнению своих обязанностей президента США: «Фильм восхваляет идею того, что жизнь — злая и бессердечная штука. Это подтверждает недавнее воцарение homo trumpus, Крысиного короля».

Прежде Триер никогда не был в Штатах, оттого непонятно, с какого боку его припёк Трамп. Но фильм пришёл ко мне именно тогда, когда Трампа избрали повторно. Это наверняка для того, чтобы предоставить совсем стабильное ощущение злой и бессердечной жизни. Будто доселе она была белая и пушистая; но оказалось, что была, и я был в ней самый счастливый человек.

Но во мне тогда забрезжила слабая надежда: если это так все хвалят и ставят этому столь высокие оценки, то может, теперь всё окажется по-другому?.. Нет. Не оказалось. Более того — всё оказалось ещё хуже. Совсем плохо.

Дело даже не в том, что это кино не для слабонервных, — а значит, отнюдь не для всех, особенно и как всегда, женщин и детей 25+. И не в том, что в каждом из описываемых флэшбэков главного героя, называемых «инцидентами», автор-режиссёр в своей кровожадной шизофазии скатывается всё глубже и достигает обозримого дна, на котором обитают его любимые нацисты во главе с няшкой Адиком.

Да-да, не будем забывать, что в 2011-м году полный мэтр на пресс-конференции не смог скучковать в своей черепушке творожок, образовавшийся от прокисшего молока, которое у него вместо мозгов. Из-за чего Канны, да и все прочие, поспешили откреститься от его неадекватного нешаблонного чувства юмора.

По итогу, «Дом», к которому и в котором всё шло, и есть тот самый триеровский Бухенвальд. Воплощение фантазии психически больного ублюдка.

Так вот, дело в том, что и эта предпоследняя (надеюсь) кино-рвота Триера, и все прочие его кино-постановки представляют собой проблему оценки зрителем из-за отсутствия связи с какой-либо реальностью. Гипер-реализм проявлен только в изучении половых и прочих человеческих органов, — чаще всего, изнутри. Концовки и здесь, и во многих других случаях уходят в дремучую метафизику.

А именно этот фильм совсем удалён от реальности потому, что непонятно, откуда у главного героя столько времени и денег, чтобы реализовать все его «хотелки». Он явно не богатый наследник и точно не талантливый инвестор. Но денег ему нужно много. Очень много! При этом, по сценарию, он якобы страдает обсессивно-компульсивным расстройством, что никак не отражается на манере его хорошо отточенных поступков, свойственных профессиональному киллеру. Когнитивочка в когнитивчике.

Смысл, который персонаж Триера находит, чтобы обуздать собственное безумие — тоже нереалистичен. Кажется, в него режиссёр накрошил вкусняшек лишь из своих внезапных приходов на кухне Франкенштейна, где даже жёлтая пресса скромно в сторонке заваривает кофеёк в турке, смакуя конченый конечный результат.

Те смыслы, которые придумало для таких индивидуумов человечество, в совокупности и по большей части действуют эффективно. Скорее всего, его бы с таким лицом конченого невменько закатали бы намного раньше, чем это показано.

Особенно грустно за Гленна Гульда, уникального исполнителя Баха наших веков. Его репетиции и интерпретации, записанные в Нью-Йорке в годы звёздной молодости, проведённой на детском стульчике, который собственноручно сделал его отец, тут самым безжалостным и изощрённым способом оказались вмонтированными в весь хронометраж. Сомневаюсь, что Гульд, контактировавший совсем с другими мирами, одобрил бы это. Но его и не спросили, как не спрашивают усопших. Скорее, это одобрили право-держатели на съёмку. А их право сочетается с тем, что Триер — нацист, а Гульд — уроженец Канады, которая нынче прославилась и гордится тем, что аплодирует нацисткой отморози, и не стесняясь, укрывает её. Но Гульд, конечно, никогда не имел к ней отношения, иначе бы его ни за что не пригласили выступить в СССР.

Слетевший с таблеток Триер посягнул на святое, выкупив несценические съёмки Гульда для своего внеконкурсного поноса — коммерческим он закономерно не стал, провалившись в прокате.

Но что ещё можно ожидать от автора, который свою серию фильмов про психбольницу назвал «Королевство»? И кто тут, по итогу, «крысиный король»?.. И кто — его крысы? Уму непостижимо, сколько выразительных харизматичных актёров подписалось сняться в этом «Джеке» уже после «шутки про Гитлера» и отмены Триера в Каннах. Что не может не наводить на гнусные о них мысли.

Пожелаем же Ларсу долгой активной подвижности с вялотекущей формой болезни Паркинсона, для которой мозг его закономерно придумал свой собственный сценарий — на этот раз, полностью реалистичный.